Банковская система РФ

оплаты часа труда меньше, чем 3 дол., иначе идет разрушение потенциала страны, у нас не действуют. Народ поставлен в состояние социального геноцида". В результате за годы реформ резко увеличился разрыв между получателями высших и низших доходов. Разрыв в доходах 20% получателей высших и низших доходов составил по официальным данным в 1991 г. 1:4,5, в 1993 г. - 14,5, в 1996 г. - 13,8 (для сравнения, в бывшем СССР соотношение было 1:4). Это несопоставимо с данными по развитым капиталистическим государствам: от 1 : 4,3 в Японии и 1: 4,6 в Швеции до 1: 8,9 в США и 1 : 9,6 в Англии. Еще более разительно соотношение низших и высших 10% доходополучателей: в России он составляет 1 : 32,3 против 1 : 7,7 в Индии, 1 : 8,3 во Вьетнаме, 1 : 14 в КНР, 1 : 15,2 на Мадагаскаре, 1 : 24 в Нигерии, 1 : 24,5 в Мексике. Деформированная структура распределения доходов в России имеет существенное экономическое значение. Во-первых, в том, что касается личного потребительского спроса основной массы населения, то при общем его сокращении закономерно изменилась его структура. В ней значительно возросла доля расходов на продовольствие, достигшая в 1997 г. 60%, тогда как в развитых экономически странах она несравненно ниже (18 - 25%). Соответственно сократился спрос на все другие товары, в том числе промышленные. Заниженный курс российского рубля (рыночный курс до 17 августа 1998 г. составлял в среднем 6,2 руб. за 1 дол. США, курс по покупательной силе валют вдвое выше) стимулировал экспорт продукции топливно-сырьевого комплекса, а также металлургии, обеспечивал высокий уровень их рентабельности за счет удешевления поставок из страны невосполнимых ресурсов. Обратной стороной этого "процветания" явился упадок других отраслей, с одной стороны, а с другой, за счет части экспортных доходов временно удавалось как-то финансировать бюджет и обеспечивать импорт продовольствия и предметов массового спроса. Как показала практика, эта модель была очень уязвима, поскольку усилила зависимость национальной экономики от конъюнктуры на внешних рынках и от западных рынков капитала. Это наглядно обнаружилось в 1998 г., когда вдобавок к финансовому кризису, начавшемуся в конце предыдущего года в Азии, существенно изменились условия реализации на мировых экспортных рынках и заметно ухудшились условия воспроизводства в отраслях сырьевого комплекса, ТЭК и первого передела. Финансовый кризис повлек за собой как снижение курсов акций этих отраслевых монополистов, так и падение цен на сырьевых рынках. Действительно, курсы акций сократились более чем вдвое, а цены на нефтяном рынке в августе 1998 г. упали до 11,6 дол./баррель против прежних 19 - 23 дол. Обвал цен сделал нефтеэкспорт из России нерентабельным. Это сопровождалось снижением цен по другим сырьевым товарам, которые упали ниже уровня цен на внутреннем рынке, и сокращением золотовалютных резервов, которые в сентябре 1997 г. достигли 23 млрд дол., а в связи с отливом иностранных краткосрочных капиталов уменьшились более чем на 10 млрд дол. Общие потери страны от финансового кризиса и падения цен на мировом нефтяном рынке оцениваются примерно в 70 млрд долларов. Кризис модели экономического развития повлек за собой обострение социально-экономической ситуации и смену правительства в марте 1998 г. Кабинет министров во главе с С. В. Кириенко выступил с программой преодоления кризиса и стабилизации экономики. Программа предусматривала реализацию мероприятий в целях сокращения бюджетных расходов, улучшения сбора налогов, снижения процентных ставок и обеспечения экономического роста. Разработанная властями программа была неоднозначно встречена специалистами. Указывалось, в частности, на неотложность и значимость мер по стабилизации финансового положения и созданию предпосылок роста производства в реальном секторе. Вместе с тем анализ программы показал, что она не носит комплексного характера и во многом противоречива. В частности, любые меры по дальнейшему сокращению личного потребления за счет переброски налоговой нагрузки с производства на потребление, влекут за собой сокращение личного потребительского спроса на рынке и лишь противодействуют экономическому подъему. Аналогичны возможные последствия планов реформирования Пенсионного фонда, недоимки в который достигли 100,2 млрд деноминированных рублей; если не будет восстановлена платежеспособность этого фонда, разработаны меры по сокращению пенсий. Между тем в середине августа 1998 г. финансовая ситуация в стране существенно обострилась. Под воздействием мирового финансового кризиса, отлива из страны спекулятивных иностранных капиталов и зашедшей в тупик экономической политики властей создалась угроза обвальной девальвации рубля и упали курсы ценных бумаг на фондовой бирже. Государство оказалось перед лицом структурного разрыва между наличными ресурсами и непомерным бременем платежей по внутренним и внешним обязательствам. Например, обязательства коммерческих банков перед иностранными кредиторами достигли 16 млрд долл., т. е. почти сравнялись с инвалютными резервами Центрального банка. (см. рис. 3.) Платежи же по ГКО-ОФЗ увеличились до 22 млрд руб. в месяц, тогда как текущие налоговые поступления в бюджет исчисляются в 12 - 13 млрд рублей. В этих условиях 17 августа 1998 г. было объявлено о чрезвычайных мерах властей, которые предусматривали переход к плавающему курсу рубля, расширение валютного коридора в пределах 6 - 9,5 руб. за 1 доллар США, временный мораторий на погашение задолженности перед иностранными кредиторами, реструктуризацию задолженности по ГКО и др. Согласно расчетам мораторий на обслуживание внутреннего долга должен высвободить 80 млрд руб. в 1998 г. и 150 млрд руб. в 1999 году. Дефолт

Рис.3. Золотовалютные резервы банка России в апреле - августе 1998 года, млрд. долл.

означал отказ от основных принципов, которых правительство Черномырдина и Минфин России придерживались последние три года. Дефицит бюджета финансировался за счет выпуска внутренних и внешних обязательств. При этом выплаты по ним имели первоочередной приоритет перед всеми другими. Эта финансовая политика приносила свои плоды - доверие к России укреплялось, ее кредитный рейтинг позволял делать заимствования не только правительству, но также регионам и банкам. Ситуация на рынке ГКО-ОФЗ была тревожной и в 1996-м, и в 1997 годах (как следствие чрезмерно высокой доходности 1996 года). Нужно отметить, что архитекторами рынка ГКО-ОФЗ оказались жертвами общепринятой догмы, согласно которой внутренние обязательства страны должны быть номинированы в национальной валюте. В общем это верно, но не для России 1996 года, когда в силу еще сохранившихся ожиданий высокой инфляции и политических рисков, связанных с президентскими выборами, существовали завышенные оценки валютных рисков. Таким образом, даже при небольших объемах заимствований доходность ГКО-ОФЗ не могла быть ниже 40-60 %, а при больших объемах, необходимых перед президентскими выборами, она реально повышалась до 100-200 % годовых.(см. рис. 4). Главная